Монреальский синдром - Страница 113

113

На экране медленно сменяли друг друга фотографии. Шлемы с наушниками на головах пациентов совершенствовались, ряды носилок удлинялись, больные выглядели все более изможденными.

— Как видите, Сандерс оборудовал специальные комнаты с громкоговорителями, бесконечно повторявшими одни и те же фразы. Он называл эти комнаты «палатами сонной терапии». А здесь, на выстроившихся вереницей носилках, лежат пациенты, ожидающие сеанса электрошока. Такие сеансы проводились три раза в день в течение семи или восьми недель. Три раза в день, мадемуазель! Представляете, какие разрушения это производило в сердце, в нервной системе, в мозгу?

— Очень хорошо представляю.

— Сандерс хотел в буквальном смысле смыть все следы болезни, «промыть мозги». И ни один из его преданных сотрудников не решился опротестовать его приказ, каждый боялся потерять место. Сандерс был холодным, властным человеком, лишенным способности к сочувствию.

— Неужели никто из его окружения никогда и слова против не сказал? Все молча позволяли ему вытворять такое?

— Не только позволяли, но и помогали. Сами в этом участвовали. Попросту слушались шефа.

Люси не могла опомниться, бред какой-то, но ведь все это было на самом деле… Десятки врачей, медсестер, психиатров слепо выполняли приказы сумасшедшего, забыв о собственных убеждениях, пренебрегая клятвой Гиппократа. Страх, давление, гнусные указания вышестоящих лиц в белых халатах вынуждали их молчать. Рассказ Ротенберга сразу же вызвал в памяти Люси увиденный в Интернете видеоролик, посвященный знаменитому опыту Милгрэма: подчинение абсолютной власти заставляет человека подчиниться и худшим своим инстинктам.

— …Сандерс действительно верил в свои варварские методы. Он проводил коллоквиумы, даже книгу написал, назвав ее «Стимуляция психики», вы и сейчас можете найти ее и прочесть. Его лекции посещали самые прославленные медики. И вот в начале пятидесятых, сильно заинтересовавшись и его писаниями, и его методами, с ним связалось ЦРУ. Американцы тайно подключили его к проекту «MK-ULTRA» и долгие годы финансировали работу Сандерса по промыванию мозгов. Так проект «MK-ULTRA» внедрился на территории Канады.

— Сандерс еще жив?

— Умер от сердечного приступа в шестьдесят седьмом.

— А процесс состоялся?

— Несмотря на многочисленные апелляции, угрозы, злоупотребление властью, несмотря на покровительство секретных служб и то, что ЦРУ постоянно ссылалось на государственную тайну, процесс состоялся. ЦРУ признало свое участие в экспериментах, проводившихся в Мемориальном институте Аллана и вообще на канадской территории. Жертвы получили денежную компенсацию, а главное — они добились истины и справедливости, это куда важнее. Для Джозефа Рау, как и для меня, дело было наконец-то закрыто, мы досконально изучили материалы по «MK-ULTRA», ЦРУ признало свои ошибки. Дело было закрыто. И какое дело…

Ротенберг долго молча смотрел в пол. На мониторе компьютера так и сменяли друг друга старые черно-белые фотографии. В палатах клиники появились телевизоры, подвешенные на расстоянии трех метров от безразличных взглядов пациентов. Бывший адвокат кликнул на паузу.

— Джозеф умер в конце девяностых. До того я успел сделать в его конторе блестящую карьеру, достойно вел разные дела, и дела были интересные, но ни одно не могло сравниться по масштабу с этим.

— Простите, Филип, но… Я так и не вижу никакой связи ни с проклятой бобиной, ни с Лакомбом, ни с сиротами Дюплесси.

Адвокат вздохнул.

— Сейчас подойду к этому. Тридцать лет спустя после дела Сандерса, то есть два года назад, мне позвонили из Бельгии.

— Влад Шпильман?

— Он. Шпильман знал все о моем прошлом, знал все, что имело отношение к ЦРУ и государственным делам, и был просто помешан на истории, на геополитике. Так вот, Влад позвонил и сказал, что у него есть для меня новые сведения об опытах над детьми в Канаде пятидесятых годов. Поскольку к тому времени он тоже детально изучил материалы по «MK-ULTRA», ему казалось, что и тут не обошлось без ЦРУ… Сначала я не поверил, подумал, что меня разыгрывают, ну или звонит чокнутый, которому везде мерещатся заговоры, вроде тех, что осаждали меня всю жизнь после дела семьдесят седьмого года. Я решил отделаться от Шпильмана и сказал ему: вы ошиблись, все преступления ЦРУ в области промывания мозгов полностью раскрыты и никогда в экспериментах не принимали участия дети. Тогда он прислал мне мейлом черно-белую фотографию, вернее, кадр из фильма, и попросил позвонить ему, если меня это заинтересует.

Люси сжала кулаки.

— На фотографии были дети и кролики, да? «С них все и началось», — сказали вы мне тогда по телефону так загадочно… Вы это имели в виду?

— Конечно, это. Так и вижу пустую, всю в крови, комнату, девчушек в больничных пижамках, совершенно равнодушных посреди бойни. Фотография не просто заинтересовала меня, она меня потрясла, и я позвонил бельгийцу. Шпильман не хотел присылать мне бобину, он попросил приехать и посмотреть фильм у него. Я понимал, что имею дело с человеком маниакально подозрительным, параноиком, но невероятно умным. Через день я был у него в Льеже. Он отвел меня в свой просмотровый зал и показал фильм. Оригинал и то, что было скрыто, но старик смог это вытащить благодаря связям среди нейромаркетологов…

Люси внимательно слушала. «Нейромаркетологи» — это наверняка был Жорж Беккер, тот самый толстощекий бельгиец, который убедил Кашмарека посмотреть фильм в трубе сканера.

— По первому же кадру я понял, что все здесь — правда, я был абсолютно уверен, что это правда.

113