Монреальский синдром - Страница 27

— Наверное, да.

— Этот документ — все, чем мы располагаем?

— Пока все. Сначала мы связались с египетским Интерполом, потом с каирской Службой международного технического сотрудничества полиции, откуда нас направили к комиссару при французском посольстве, Микаэлю Лебрену, который, как нам сказали, напрямую связан с тамошними властями. Мы уже получили из Каира первую информацию, и она особенно не радует.

— Почему?

— Потому что этот самый Абд эль-Ааль, похоже, там больше не работает.

Шарко опять помолчал.

— Но кто-то ведь может обеспечить нам доступ к делу?

— Да. Главный инспектор по имени Хасан Нуреддин. Бригада — в его подчинении, и, по словам Лебрена, он настоящий диктатор. Местные помалкивают — не любят, чтобы европейцы совали нос в их дела. Странно было бы, если б любили! В Египте ведь в средствах не стесняются: там не редкость пытки находящихся под следствием, аресты инакомыслящих… Ясно, что телефонные переговоры с ними ничего не дадут, но и прислать нам следственные материалы электронной или обычной почтой они тоже ни в какую не хотят.

Шарко вздохнул: Перес был прав. Полиция арабских стран, и особенно египетская, на миллион лет отстала от европейской. Там царит коррупция, там все до предела развращены деньгами и властью, и если уж кого ловят тамошние коллеги, то лишь тех, кто, по их мнению, может угрожать строю.

Перес щелкнул мышкой, отправил телеграмму на принтер.

— Я переговорил с вашим начальником, он не против того, чтобы вы смотались туда. До Каира лететь всего четыре часа. Если вы согласитесь, действовать будете через посольство: Микаэль Лебрен свяжет вас с каирской полицией, познакомит с Хасаном Нуреддином.

Откуда ни возьмись, в кабинете появилась разгневанная Эжени и принялась дергать Шарко за рубашку. Он посмотрел на девочку.

— Пошли отсюда, давай, давай! — бормотала она. — Даже речи быть не может о том, чтобы мы отправились в эту ужасную страну! Я боюсь жары и песка. И я боюсь самолетов. Не хочу!

— …миссар! Комиссар, вы меня слышите?

Шарко повернулся к Пересу. Потер подбородок.

Египет… К такому он не был готов — никак не ожидал.

— А вам не кажется, что все это попахивает дурным Джеймсом Бондом?

— У нас нет выбора, комиссар. Мы работаем с вещдоками, наше дело — рыться в земле, а ваше…

— …в бумажках, да, понимаю.

Парижанин со вздохом взял из лотка принтера распечатку телеграммы. Несколько строчек, посланных на авось, вдруг повезет, несколько строчек, на долгие годы затерявшихся между двумя континентами, несколько строчек — вот и все дело, как хочешь, так и распутывай. Он подумал о стране, которую знал лишь по картинкам тех времен, когда он еще листал каталоги в турагентствах. Нил, великие пирамиды, нестерпимый зной, пальмовые рощи… Туристический конвейер. Сюзанне всегда хотелось в Египет, но он отказывался ехать, ссылался на то, что много работы. А сегодня эта самая работа, будь она трижды неладна, гонит его именно туда, в проклятые пески Африки.

Он задумчиво рассматривал Эжени, которая уселась в кресло начальника территориального управления и играла с резинками, стараясь хлопнуть ими Переса по заднице.

— Не пойму, что вас вдруг так развеселило, — удивился дивизионный комиссар.

Шарко поднял голову:

— Думаю, вылетать в Каир надо как можно скорее?

— Самое позднее — завтра. Служебный паспорт у вас с собой?

— Конечно. И мне положено по должности способствовать ускорению международных расследований. Даже если этого никогда не случается.

— Вот вам и доказательство, что случается. Только помните: в Египте вы будете связаны по рукам и ногам. Посольство приставит к вам переводчика, который ни на минуту вас не оставит, и вам не удастся сделать ничего, что может оказаться неугодно местным властям. Вы будете вынуждены передвигаться как по минному полю — с тысячей предосторожностей. Ладно, будем держать друг друга в курсе.

— Я имею право на ношение оружия?

— В Египте? Смеетесь, что ли?

Они обменялись рукопожатиями, и Шарко хотел было выйти, так и оставив девочку в кресле Переса, но тот снова его окликнул:

— Комиссар Шарко!

— Да?

— В следующий раз хорошенько подумайте, прежде чем посылать моих бригадиров за покупками!

Выйдя из здания региональной полиции, Франк направился к гостинице. Под мышкой — бумаги, в одном пакете — ведерко с розовым соусом, в другом — коробка с засахаренными каштанами. Вперед, в дорогу, к делу, со всей очевидностью в высшей степени опасному.

И будь готов, дорогой, погрузиться в дебри жаркого, пропахшего специями города.

Мифического города Аль-Кахиры.

Просто — Каира.

12

Проглотив у постели Жюльетты дрянной обед — кусок мяса без всякого соуса и отварную картошку, Люси пошла домой. Она снимала небольшую квартиру в студенческом квартале. По обеим сторонам зеленого бульвара — дома в неоготическом стиле, в том числе и сам католический университет, извергавший из себя после окончания занятий на улицы города несколько тысяч человек. И Люси, рядом с этой молодежью, рядом с дочками, которые так быстро росли, ощущала себя с каждым днем старше.

Она отперла входную дверь, вошла и сразу же отправилась в ванную: скорее, скорее затолкать все грязное — целый мешок! — в машину, скорее, скорее включить ее, это же единственный способ избавиться от жутких больничных запахов! Потом, стоя под теплым душем, она подставила под сильную струю сначала затылок — пусть хлещет, потом грудь — пусть поклевывает… Эти два дня вне дома, два дня, когда нормальную еду заменяли в основном жидкие кашки, когда умыться можно было только кое-как и наспех, а спать приходилось сложившись вдвое, лишний раз доказали, как она любит обычную свою жизнь. Как она любит жизнь со своими девочками, со своими привычками, с фильмами, которые можно смотреть по вечерам, сунув ноги в мягкие тапочки-зайчики, подаренные ей близняшками — и мамой — ко дню рождения. Стоит отнять у тебя самые простые вещи, сразу отдаешь себе отчет в том, что, в конце концов, не такая уж все это ерунда.